Почему наука так и не научилась предсказывать землетрясения, как реагирует земля на ядерные взрывы и в чем был не прав академик Андрей Сахаров? Обо всем этом «Огоньку» рассказала Татьяна Раутиан, проработавшая более 40 лет в составе крупнейшей в СССР сейсмологической экспедиции на Памире, единственная россиянка, награжденная медалью Рида американского Сейсмологического общества, которую вручают «великим сейсмологам мира». Памирская Комплексная сейсмологическая экспедиция (КСЭ) Института физики Земли АН СССР была легендарной – она впервые в нашей стране начала систематически изучать сейсмологические явления и искать причины землетрясений, их предвестники и в целом познавать природу этой катастрофы. Работа ученых началась в 1950 году в маленьком поселке Гарм в предгорьях Памира и закончилась лишь спустя четыре десятилетия, в 1992 году, в связи с гражданской войной в Таджикистане. Четверть века тишины Начиналась экспедиция с одиночной станции, которая фиксировала колебания Земли способами, принятыми в канун Первой мировой войны. Спустя четыре десятка лет, когда сворачивали работу, это была уже мощная разветвленная сеть сейсмостанций, которые вели сплошную запись землетрясений, с громадным штатом, бюджетом и хозяйством. На основе полученных данных ученые делали самые разные открытия, которые касались природных катаклизмов, строения Земли и... ядерных взрывов. Ошибки нет: экспедиция много лет сотрудничала с Министерством обороны СССР, выполняя секретные работы по определению эпицентров ядерных взрывов по всему миру. Татьяна Глебовна Раутиан проработала в составе Комплексной сейсмологической экспедиции Гарма много лет – и как исследователь, и как руководитель (заместитель начальника по науке). После распада СССР ее пригласили в Ламонтскую геофизическую обсерваторию Колумбийского университета в США. Сейчас она в Москве – изучает архивы, издает семейный альманах и... учится играть на фортепиано. Но говорим мы с ней, понятно, о главном в ее жизни – о сейсмологии.